Неестественный отбор
В тот момент мы были заняты постройкой сарая в его саду. Алексей был опытным ветврачом, специалистом в области эмбриологии и искусственного осеменения коров. Тем летом я приехал к нему в гости в Подмосковье и теперь помогал бурить лунки под деревянные сваи, которые должны были послужить фундаментом будущего сарая. Мы уже почти закончили и теперь решили сделать перерыв, заодно продолжив беседу о моей писанине.
— Нет, не знаю. Расскажи,— отозвался я.
— Ты там хорошо написал, что любовь к животным не должна быть чрезмерной. Эволюция и естественный отбор — вообще-то вещи полезные,— принялся объяснять друг, усевшись на приготовленное под сваю бревно.— А люди вмешиваются часто бездумно и непрофессионально и оставляют то, что по естественному отбору выжить не должно. В итоге получается ещё большее вырождение с кучей болячек, которые потом ветеринары героически стараются победить.
— Ну я не совсем это имел в виду,— признался я.— Если так рассуждать, то существенная часть ветврачей из городских клиник и не нужна вовсе. Тот же Тоха может сразу закрываться: у него половина пациентов с нежным пищеварением в свободной жизни быстро бы отправились в лучший мир.
— Нет, я не совсем это имел в виду,— покачал головой Леша.— Давай лучше на примере расскажу. Короче, был я тут недавно у знакомых в гостях. А у них кошка — персидская, белая. И тупая, как птица До-до из мультика Американский папаша.
— Что за птица? — поинтересовался я.— Поясни, а то я этот мультик не смотрел.
— Короче, один из героев сериала, гениальный ученый, клонировал исчезнувшую на земле птицу До-до,— разведя руками в воздухе пояснил Леша.— А эта оживлённая птица оказалась настолько тупой, что стала лезть везде, где только можно, всё время норовя сдохнуть от разных причин. То в блендер башку засунет, то на включённую плиту запрыгнет; всё в таком духе, короче. В конце её всё-таки током убило, но не в этом суть.
— Ну расскажи, в чём, а то ходишь вокруг да около!..— возмутился я.
— В общем, эта белая кошка, ведёт себя точно так же. Постоянно лезет под ноги, запрыгивает на плиту и норовит перевернуть на себя кастрюлю с кипятком. А уж провода жрёт, как итальянцы — спагетти,— размахивая руками, рассказывал Леша.— Сам понимаешь, с таким поведением у кошки всё время травмы и болезни. Они её лечат непрерывно: то отравление, то ожог, то перелом. Денег вбухали — на два мопеда хватит. А она просто долбанутая, совершенно ничему не учится. Я им говорю — хочет кошка свести счёты с жизнью, так зачем ей мешать? А они мне в ответ: как ты такое можешь говорить? — ты же ветеринар, должен любить животных. А я им пояснил, что ветеринар — это не про любовь к животным, а об адекватном к ним отношении. Кошка долбанутая — так давайте её ещё и в жопу целовать!
— Давай закончим с лунками, а то скоро стемнеет,— предложил я, чувствуя, что дискуссия вполне может затянуться.— Сейчас доделаем, а потом за ужином обстоятельно всё обсудим.
— Ты прав,— кивнул Леша,— Стоит поторопиться, а то мне ещё надо соседу бур вернуть.
Мы пробурили последнюю лунку и, не став заморачиваться с забиванием свай, решили оставить эту работу на утро. Сам вечер удался на славу. Начался с рассказов о последних событиях в жизни, а закончился сравнением поворотов сюжета сериала «Во все тяжкие» с романом Достоевского «Преступление и наказание».
Утро выдалось непростым, но мы взбодрились китайским зелёным чаем и выползли во двор, чтобы забивать сваи в заранее пробуренные лунки. Взялись за первое бревно и только собрались опустить конец сваи в яму, как вдруг что-то на дне лунки привлекло внимание Леши:
— Вот чёрт! — воскликнул он, опускаясь на колени рядом с отверстием.— Туда за ночь лягушки нападали! У нас тут через два участка пожарный водоём, их там в этом году дофига расплодилось, вот и скачут теперь по садам. Вон в этой — две, тут — одна, а в той — целых три. Ой, да они тут в каждой дырке!..
— И что теперь делать? — поинтересовался я.— Лунки мы набурили добротные, каждая метра по полтора, до дна рукой никак не достанешь. Может, у тебя захват какой-нибудь есть или палка с петлёй?
— Да нету, откуда?..— махнул рукой Леша.— Даже если туда палку какую-нибудь опустить — они же не древолазные, вряд ли сумеют так просто выбраться.
— Жалко, конечно, но бурить рядом новые лунки — большой геморрой,— вздохнул я.— Давай ставить сваи как есть. Будем считать, что мы этих лягушек случайно задавили на дороге, когда ехали в темноте. Просто такая жизнь… живое подтверждение нашей вчерашней беседы про естественный отбор.
— Нет, так нехорошо получается,— покачал головой Леша.— Мы обязательно должны попытаться их спасти.
— Ну разве что у тебя где-нибудь завалялось три-четыре ведра сливок,— криво усмехнулся я.— Тогда можно было бы залить их в лунки, дождаться, пока лягушки взобьют масло и выпрыгнут сами. А у нас потом сваи пойдут в землю как по маслу.
— Слушай, а это идея! — воскликнул Леша.— Стой тут, я сейчас вернусь.
Он бросился к дому и спустя пару минут вернулся, разматывая на ходу поливочный шланг.
— Мы им сейчас шлюзование устроим,— пояснил он.— Сейчас они у нас поднимутся с комфортом, как на лифте. Направляй шланг в лунку, а я побегу кран открою.
Операция по спасению земноводных заняла всего двадцать минут. Лунки быстро заполнились водой, которая подняла лягушек к поверхности, так что их можно было подхватить и выпустить на волю.
— Только вчера ты за естественный отбор ратовал, а сегодня вон как лягушек спасать бросился!..— с усмешкой заметил я.
—Ха! Ты путаешь неспособность выжить в естественной среде с обычным человеческим разгильдяйством!— возразил Леша.— Мы с тобой виноваты, что дырки вчера не закрыли — стало быть, нам и нужно лягушек спасать!
